среда, 18 мая 2022
Брюнетта и Филлис. Вольная интерпретация
Картина "Брюнетта и Филлис" Томаса Стотарда (самый конец 18 или начало 19 века) рассказывает историю "о двух соперницах, оспаривавших друг у друга право зваться первой красавицей".
Впервые была изложена в "The Spectator", № 80 (1 июня 1711 г.)
Сначала две молодые дамы, Филлис и Брюнетта, сражались в Лондоне - за внимание богатых женихов, разумеется. Наряжались, флиртовали, словом, действовали, как полагается. А затем обе удачно вышли замуж за богатых плантаторов из Вест-Индии.
Их мужья жили на Барбадосе, да ещё и по соседству.
Молодожёны отправились туда, жить-поживать, но если вы думаете, что теперь с соперничеством было покончено... Как бы не так!
Филлис и Брюнетта по-прежнему сражались - теперь за место в светском обществе, пусть и провинциальном. На балах они стремились затмить друг друга. И вот однажды корабль из Лондона привёз модную новинку - роскошную ткань, равных которой на Барбадосе никто не видел. И получила её Филлис. Конечно, она торжествовала! Но рано, рано...
Брюнетта смогла заполучить остаток ткани. И - нет, она не стала пытаться шить из неё платье. На бал она явилась в простом наряде. А вот её чернокожая служанка, сопровождавшая хозяйку, была в юбке из той самой ткани.
Ну и... Филлис упала в обморок.
"Расстроенная, бежала она с бала, и со следующим же кораблём навсегда покинула Вест-Индию и отправилась домой".
Картина "Брюнетта и Филлис" Томаса Стотарда (самый конец 18 или начало 19 века) рассказывает историю "о двух соперницах, оспаривавших друг у друга право зваться первой красавицей".
Впервые была изложена в "The Spectator", № 80 (1 июня 1711 г.)
Сначала две молодые дамы, Филлис и Брюнетта, сражались в Лондоне - за внимание богатых женихов, разумеется. Наряжались, флиртовали, словом, действовали, как полагается. А затем обе удачно вышли замуж за богатых плантаторов из Вест-Индии.
Их мужья жили на Барбадосе, да ещё и по соседству.
Молодожёны отправились туда, жить-поживать, но если вы думаете, что теперь с соперничеством было покончено... Как бы не так!
Филлис и Брюнетта по-прежнему сражались - теперь за место в светском обществе, пусть и провинциальном. На балах они стремились затмить друг друга. И вот однажды корабль из Лондона привёз модную новинку - роскошную ткань, равных которой на Барбадосе никто не видел. И получила её Филлис. Конечно, она торжествовала! Но рано, рано...
Брюнетта смогла заполучить остаток ткани. И - нет, она не стала пытаться шить из неё платье. На бал она явилась в простом наряде. А вот её чернокожая служанка, сопровождавшая хозяйку, была в юбке из той самой ткани.
Ну и... Филлис упала в обморок.
"Расстроенная, бежала она с бала, и со следующим же кораблём навсегда покинула Вест-Индию и отправилась домой".
суббота, 14 ноября 2020
История царевны Ксении. Альтернативный вариант.
ПРОЛОГ
Принц Иоганн нервничал. Он метался по дворцовым покоям, то и дело подбегая к окнам, пытаясь что-то рассмотреть в быстро темнеющем дне.
И с укоризной глядел на посмеивающегося старшего брата - короля Кристиана.
- Хорошо ещё, что парадную карету догадался послать, - бурчал принц себе под нос.
А вот и она! Принц поспешил наружу.
Его красавица-невеста в богатом одеянии гордо восседала в открытой карете, приветствуя собравшихся представителей знати и богатых горожан небрежным взмахом руки.
Принц торопливым шагом добрался до дверцы, приготовился поймать на руки невесту, но замер.
С её плеча свисал кончик белокурой косы!
- Как же так, - прошептал принц - ведь царевна Ксения - с чёрными волосами!
Но, прежде, чем он успел что-то предпринять, в его плечо с удивительной силой вцепилась нежная женская ручка.
- Не дёргайтесь, принц, - чуть слышно проговорил нежный девичий голос. – Вы бы ещё пешком заставили нас идти. И кто только додумался посылать открытую карету?! Сами знаете – не все здесь довольны предстоящим союзом Дании и Московии.
Принц виновато потупился. Девушка говорила на классической латыни, чётко проговаривая слова. И Ксения так делала.
Он хотел спросить что-то ещё, но его уже развернули лицом к крыльцу.
- Ведите же меня поскорее в покои для царевны, мне ещё с ней надо поменяться одеждой!
От изумления принц Иоганн споткнулся на ровном месте.
- Да-да, царевна там, среди прочих сопровождающих. Разбирается с багажом. А я – её молочная сестра. Царь-государь и потом не оставил мою матушку милостью – так что я знаю и умею всё, что и Ксения. – С лёгким смешком продолжила, – почти всё.
- Мой брат хотел увидеть мою невесту, - замедлил шаг принц Иоганн.
- Так и увидит, - хихикнула девица. – Но не с дороги же! А после действий, приличных месту и времени. Лицо надо привести в порядок, ещё кое-что…
Тут она опять хихикнула.
Принц смутился.
- Об этом я и не подумал, - пробормотал он.
Но вот и заветные покои.
Девушка быстро скользнула туда, убедилась, что багаж и сопровождающие на месте.
И ловко, но нежно проводила жениха за дверь.
-Уфф, теперь можно и делом заняться. – Вздохнула белокурая красавица и начала распоряжаться. - Ульяна, Марфа, ваша очередь песни у дверей петь.
Две девушки из свиты кивнули и скользнули к дверям, затягивая довольно громко заунывную песню на два голоса. Тем и интересную, что можно было давать одной из них отдохнуть, пока другая выводила рулады.
- Мишенька, - взгляд упал на русоволосого мальчика, прижимавшего к груди барабанчики, - помоги немного девочкам, подыграй им.
Мальчик поклонился и присоединился к девушкам. Негромкий рокот барабана вместе с пением не давал уже никаких шансов что-либо подслушать. Конечно, не стоило забывать и про возможные ходы в стенах старого замка.
Поэтому в комнате, где увлечённо разбирался багаж, тоже зазвучало негромкое пение, создавая помехи возможной прослушке.
- Скорее, девочки, снимайте это белокурое богатство да краску с лица помогите смыть, – тихим шёпотом, чтобы только свои услышали. - Мне ещё с королём сегодня встречаться.
Девушки на небольшой жаровне уже начали подогревать воду.
А я уселся в кресло, блаженно вытянув ноги.
И начал вспоминать, как я дошёл до жизни такой.
ПРОЛОГ
Принц Иоганн нервничал. Он метался по дворцовым покоям, то и дело подбегая к окнам, пытаясь что-то рассмотреть в быстро темнеющем дне.
И с укоризной глядел на посмеивающегося старшего брата - короля Кристиана.
- Хорошо ещё, что парадную карету догадался послать, - бурчал принц себе под нос.
А вот и она! Принц поспешил наружу.
Его красавица-невеста в богатом одеянии гордо восседала в открытой карете, приветствуя собравшихся представителей знати и богатых горожан небрежным взмахом руки.
Принц торопливым шагом добрался до дверцы, приготовился поймать на руки невесту, но замер.
С её плеча свисал кончик белокурой косы!
- Как же так, - прошептал принц - ведь царевна Ксения - с чёрными волосами!
Но, прежде, чем он успел что-то предпринять, в его плечо с удивительной силой вцепилась нежная женская ручка.
- Не дёргайтесь, принц, - чуть слышно проговорил нежный девичий голос. – Вы бы ещё пешком заставили нас идти. И кто только додумался посылать открытую карету?! Сами знаете – не все здесь довольны предстоящим союзом Дании и Московии.
Принц виновато потупился. Девушка говорила на классической латыни, чётко проговаривая слова. И Ксения так делала.
Он хотел спросить что-то ещё, но его уже развернули лицом к крыльцу.
- Ведите же меня поскорее в покои для царевны, мне ещё с ней надо поменяться одеждой!
От изумления принц Иоганн споткнулся на ровном месте.
- Да-да, царевна там, среди прочих сопровождающих. Разбирается с багажом. А я – её молочная сестра. Царь-государь и потом не оставил мою матушку милостью – так что я знаю и умею всё, что и Ксения. – С лёгким смешком продолжила, – почти всё.
- Мой брат хотел увидеть мою невесту, - замедлил шаг принц Иоганн.
- Так и увидит, - хихикнула девица. – Но не с дороги же! А после действий, приличных месту и времени. Лицо надо привести в порядок, ещё кое-что…
Тут она опять хихикнула.
Принц смутился.
- Об этом я и не подумал, - пробормотал он.
Но вот и заветные покои.
Девушка быстро скользнула туда, убедилась, что багаж и сопровождающие на месте.
И ловко, но нежно проводила жениха за дверь.
-Уфф, теперь можно и делом заняться. – Вздохнула белокурая красавица и начала распоряжаться. - Ульяна, Марфа, ваша очередь песни у дверей петь.
Две девушки из свиты кивнули и скользнули к дверям, затягивая довольно громко заунывную песню на два голоса. Тем и интересную, что можно было давать одной из них отдохнуть, пока другая выводила рулады.
- Мишенька, - взгляд упал на русоволосого мальчика, прижимавшего к груди барабанчики, - помоги немного девочкам, подыграй им.
Мальчик поклонился и присоединился к девушкам. Негромкий рокот барабана вместе с пением не давал уже никаких шансов что-либо подслушать. Конечно, не стоило забывать и про возможные ходы в стенах старого замка.
Поэтому в комнате, где увлечённо разбирался багаж, тоже зазвучало негромкое пение, создавая помехи возможной прослушке.
- Скорее, девочки, снимайте это белокурое богатство да краску с лица помогите смыть, – тихим шёпотом, чтобы только свои услышали. - Мне ещё с королём сегодня встречаться.
Девушки на небольшой жаровне уже начали подогревать воду.
А я уселся в кресло, блаженно вытянув ноги.
И начал вспоминать, как я дошёл до жизни такой.
вторник, 03 декабря 2019
Пролог 1.
Яркое солнце – весна 1970 года. Но солнышко припекает уже совсем по-летнему. Неудивительно, что взрослые не стремятся покинуть благословенную тень. И только дети резвятся, вырвавшись из школы.
Но и детская площадка, всегда заполненная детворой, сейчас пуста.
Вдали на горизонте виднеется одинокая труба. Две девочки качаются на качелях, а из-за кустов за ними наблюдает худенький мальчик. Его черные волосы давно не стрижены, а одежду как будто нарочно подобрана не по размеру: джинсы слишком коротки, зато широченная потрепанная куртка сгодилась бы взрослому мужчине; рубашка под ней какая-то чудная, с чем-то вроде кружевного жабо. Неужели – женская?
Мальчик, что наблюдает из-за кустов - на вид лет девять-десять лет, бледный жилистый заморыш. Он жадными глазами смотрит на младшую из девочек, которая раскачивается всё выше и выше, взлетая почти вертикально вверх, выше, чем её старшая сестра.
- Лили, перестань! - Наконец крикнула старшая.
Но младшая девочка пустила качели на полную высоту, и оттуда взлетела в воздух - взлетела совершенно буквально, взмыла в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, спланировала по воздуху, как акробатка. Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко.
- Мама не разрешила тебе так делать! – Старшая сестра затормозила свои качели, со скрипом проведя по асфальту подошвами сандалий, и соскочила вниз, руки в боки. - Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!
- Но ведь ничего не случилось, - рассмеялась в ответ Лили. - Тунья, гляди. Смотри, как я ещё умею!
Петунья огляделась. На площадке никого не было, кроме них и мальчика в кустах, но о нём девочки не знали. Лили сорвала увядший цветок с куста, за которым прятался наблюдатель. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многостворчатая ракушка. Или – как странная бабочка.
- Прекрати! - взвизгнула Петунья.
- Тебе же от этого не больно! - откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.
- Так нельзя, - сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. - Как ты это делаешь? - спросила она с явной завистью в голосе.
Лили пожала плечами и снова вернулась к качелям. Она начала опять сильно раскачиваться, чтобы снова повторить тот трюк с полётом. Но что-то пошло не так. Она вдруг судорожно уцепилась руками за верёвки качелей, поникла головой.
- Лили, что случилось? – Петуния бросилась к младшей сестре. И в её голосе прозвучала неслыханная тревога.
Младшая сестра машинально остановила качели, посидела неподвижно пару минут, встряхнула головой, посмотрела тусклым взглядом на Петунию. Глаза её буквально разъезжались в разные стороны.
- Тунья… - Слабым голосом пробормотала она. Слегка откашлялась, - извини, мне что-то нехорошо вдруг стало.
Младшая девочка окинула зорким взглядом детскую площадку. Взгляд её задержался на высоком дереве, стоящем на краю. Девочка нахмурилась, зашевелила губами, что-то высчитывая про себя.
Встала, направилась к кустам, в которых сидел тот мальчишка. Цепко ухватила того за руку, вытащила на площадку. Сильно встряхнула, ибо глаза у паренька закатывались – совсем, как пару минут назад у неё.
Старшая сестра машинально обхватила обеими руками столбик от качелей и с недоумением смотрела за её действиями.
- Какого чёрта, Снейп! – Требовательно произнесла младшая девочка. – Что за хрень тут творится? И куда это нас с тобой занесло?!! – И ещё добавила пару экспрессивных выражений.
Старшая девочка закатила глаза и сползла по столбику вниз.
вторник, 04 декабря 2018
Ах, кошки, очарование моё
Пролог
Пролог
От звука "Мяу" я млею и таю…
Я мурлыкала себе под нос эту песенку из моей другой жизни, крутясь перед зеркалом в ванной комнате. Кого-то могло бы поразить, что эта комната располагалась в подвале – даже ниже цокольного этаж, но только не меня.
Меня всегда удивлял, и даже возмущал тот факт, что у англичан обязательно присутствие окна там, где они моются. А вот у меня понятие об этом процессе сложилось как о чём-то интимном, личном. Поэтому, первым же делом, когда я перебралась в этот дом, я организовала небольшую его переделку. Нет, два верхних этажа остались без изменения – классическая модель: цокольный – кладовка и кухня, первый – гостиная, она же кабинет и библиотека, и небольшая комнатка, выполняющая роль столовой. А второй этаж – моя спальня и две комнатки для кошек. А вот подвал – он полностью преобразился. Были бы деньги, а любая строительная фирма сделает.
Хорошо, что деньги у меня были. Наследство, полученное от родителей, лежало в двух банках и приносило неплохой доход – в двух разных валютах.
Как всегда, при воспоминании о родителях я загрустила. Хоть это были и не совсем мои родители, но именно они помогли мне устроиться здесь. И устроить всё по моёму вкусу и желанию.
Я ещё раз крутнулась перед зеркалом, осматривая свою невысокую, но ладную фигурку. Ни капли лишнего жира – уж я следила за этим тщательней, чем за кошками.
Нажала на панель, скрытую в стене. Поток тёплого воздуха мигом высушил тело и волосы. С сожалением я в последний раз поглядела на отливающие медью локоны. И начала укладывать их на затылке, создавая основу для парика.
Потом натянула на себя тонкое кружевное бельё – единственное, чему я не изменяла все эти годы. Ещё раз провела руками по груди, талии. Вздохнула – и перешла к другой одежде. Не самой любимой, но помогающей создать правильный образ. Нелепое старомодное платье пятидесятых годов в мелкий горошек, вязаная накидка, прикрывающая не столько плечи, сколько шею. Незачем кому-то видеть там гладкую кожу вместо морщин.
На голову кокетливо водрузила уморительную кружевную наколку, которая бы создавала ощущение головного убора, и в тоже время – не мешала бы голове. И так жарко под париком, изображающим мелкие сивые кудряшки.
Для завершения образа, не выходя из ванной комнаты, присела перед туалетным столиком. Тёмно-коричневым карандашом нанесла линии на лбу и щеках, аккуратно растушевала их. При этом использовала художественную обычную кисточку для рисования, чуть увлажненную – зря, что ли ещё лет тридцать назад брала уроки гримёрного мастерства в Голливуде? Там всегда можно найти безработных мастеров кисточки, готовых за пару монет поделиться некоторыми секретами. Особенно, когда я со слезами на глазах говорила, что мне это надо, чтобы выследить неверного мужа. Люди иногда так легковерны!
Продолжила работу – углубила морщины в нескольких местах с помощью матовых коричневых теней, брови и волосы у лба высветлила белым карандашом для глаз. Губы припудрила, чтобы розовыми не были, у глаз теми же коричневыми тенями нарисовала «гусиные лапки» и «мешки». Заметно «опустила» вниз уголки губ.
Снова поработала над бровями – серым карандашом сгустила их у переносицы и слегка растушевала подрисовку к вискам, скрывая мои оригинальные брови.
Полюбовалась изменениями в лице, сразу состарившими меня лет на двадцать. Припорошила лицо и специальной пудрой – она помогает сохранить грим, без боязни, что он вдруг потечёт или смажется от жары или от капелек воды.
Подмигнула своему отражению в специальном трюмо и обратилась к моей любимице, которая сопровождала меня даже в ванную:
- Ну что, Сноуи, пора нам снова поболтать с Гарри?
воскресенье, 24 июня 2018
Тайная война А. Д.
Пролог
Я брела по узким улочкам незнакомого города, ноги уже подкашивались – ведь бродила я с самого утра. Ничего не понимая в том, где я, как я тут очутилась?
Ведь с вечера я как обычно легла спать. У себя дома, конечно… Летом 2018.
А проснулась почему-то под кустом. Рядом с горящим домом. Но я понятия не имела, что это за дом. Он был мне незнаком. Совершенно.
Вскочила и ринулась, куда глаза глядят, потому что испугалась, что пылающие обломки упадут на меня.
Вот так с утра и бреду. Хорошо хоть лето, не мёрзну. И дождя нет – под ногами не хлюпает. А то, боюсь, то, что обуто на моих ногах, не выдержит и первой лужи. Дышать тоже было трудно. На улицах были машины с густыми облаками чёрного дыма, и гужевой транспорт присутствовал – с соответствующими ароматами. Ещё и в домах очаги топили углём, что создавало непередаваемое ощущение.
Люди вокруг неприветливые, так и норовят толкнуть меня в сторону, обругать. Ах да – тело-то у меня теперь детское, мне и лёгкого движения плечом взрослого хватает, чтобы отлетать в сторону как пушинка.
А ещё – какой-то странный спазм сдавил горло. Ни спросить, ни на помощь позвать – ничего не могу. Даже сипеть - и то не получалось. Хорошо, что хоть речь начала понемногу понимать.
Пару раз я даже шарахалась от стеклянных витрин, приметив в них некое грязное пугало в рванине. Пока не поняла, что это я. В ступоре застыла перед одной из них. Но от копоти лица не разглядеть. Ручки-ножки тоненькие, цвет волос – тоже под вопросом. Ещё и тело явно некормленое. Странно – неужели никто не замечает, что я одета не по сезону?
Ан нет – заметили. Ко мне направился полицейский в чёрной форме и с огромным шлемом на голове. Кажется, их тут называют «бобби». Да, это только мне так повезло – попала в Англию, судя по вывескам, да по обрывкам разговоров – не знаю как. И не знаю теперь - к добру ли.
Меня крепко ухватили за шиворот и буквально поволокли куда-то. Я думала, что в участок, где меня попытаются расспросить, а потом определят куда-нибудь на жительство. Ага! Размечталась!
Определили сразу. И не на жительство, а совсем наоборот. Этот бобби привёл меня к странному тёмному дому. На его нетерпеливый стук высунулась встрёпанная особа, мелко закивала:
- Проходите, мадам Сесиль сейчас выйдет!
Прошли в крохотную комнатку, больше похожую на чуланчик. Бобби присел на табурет, мне никто сесть не предложил. Так и стояла, пока в комнату не ворвалась сухопарая дама. Да какая там дама! Все пороки так и были написаны на её лице. Набелённая и накрашенная так, что штукатурки хватило бы на побелку этого чуланчика, а краски – на отделку.
- Нашли? – С порога вскрикнула она. – Это что такое? – Она разочарованно потыкала в меня пальцем. – Мне же повзрослее кого надо – уже все остальные готовы. Как бы опять собирать по всему Лондону не пришлось.
- А что такого? – Фыркнул полицейский. – Слишком молодо выглядит? Так для кого-то это самый смак. – И по-хозяйски провёл рукой по моему телу.
Я содрогнулась от ужаса. Это куда меня сватают – в бордель?
А бобби продолжал, не обращая внимания на мою панику:
- Я уверен, что по вашим документам – ведь они всегда были в порядке, не так ли? – Хмыкнул, - она числится вполне пригодной для работы. Любой работы, - выделил он голосом.
Мадам Сесиль покрутила меня во все стороны. Ткнула пальцем в грудь:
- Забираю девчонку, - скривилась. – И как не вовремя решили столицу очистить перед коронацией!
- Мне бы, - привлёк её внимание полицейский и выразительно потёр пальцами, - своё получить.
- Ладно, подождите минутку – распоряжусь только насчёт девчонки - махнула рукой мадам Сесиль и зычным голосом позвала.- Марта! Берта! Сюда!
Появились две хмурые особы. Если судить по одежде – женского пола. Если судить по наголо бритым головам – то… Затрудняюсь сказать.
- Взять это! – Пальчиком указала на меня, чтобы сомнений не было, - помыть, подыскать ей подходящую по размеру одежду – и в путь. Всего пара часов до отплытия!
Я попыталась упираться – куда там! Просто подхватили меня под руки, вздёрнули в воздух и потащили вглубь дома. Слава Богу – на самом деле в ванную комнату, сноровисто раздели, усадили в большую ёмкость, окатили холодной водой. И принялись тереть, очищая грязь и копоть с меня.
Я пыталась мычать, когда мыло попадало в глаза, когда меня больно дёргали за волосы, пытаясь придать им хотя бы видимость чистых. Девицы не обращали внимания – тупо выполняли приказ хозяйки.
Ах, нет, одна из них тихо бормотала себе под нос:
- И далась им эта чистка города… Жили – не тужили, кто как мог зарабатывал… - Дёрнула меня за волосы, начиная расчёсывать. - А теперь вот отправляют за счастьем. Куда подальше. Ладно бы в семьи на фермы. Нет, им теперь в Австралии девицы потребовались. Нехватка женских рук… И тел, - выругалась так, что я даже почувствовала, что краснею всем телом. – Ишь ты – непуганая, - процедила она, закончив возиться с моими волосами, - уж спрос на тебя будет.
- Ладно тебе бурчать, Марта, - вмешалась другая, Берта вроде. – Уж себя не помнишь в её возрасте? – И аккуратно подвязала мои косички синей ленточкой.
Потом в четыре руки натянули на меня колкую нижнюю рубашку, сверху полотняное платье – одного фасона с их нарядами, уже давно потерявшее свой исконный цвет и превратившееся в серую тряпку. Поскольку платье явно было рассчитано на более высокую девицу, то мне оно доставало практически до щиколоток.
- Ничего, - повертела меня во все стороны Берта, - я тебе сейчас поясок организую.
И просто оторвала подшивку у платья, завязывая её вокруг моего пояса, благо ткань на платье и так могла расползтись под пальцами.
Потом эти особы сноровисто повязали себе на головы платки, скрыв под ними выскобленные головы. По очереди. Не выпуская мою ладошку из рук. А мне на голову опустили капор из соломки – тоже уже видавший виды. То есть - державший форму на честном слове.
Повели дальше. В большой комнате – кухне, если судить по разогретой печи и большому столу с разделочными досками - находилось около двух десятков девушек разного возраста. И разной степени м-м-м.. потрёпанности. От пышущих здоровьем девиц – возможно и лет двадцати – до таких же заморышей, как и я. Впрочем, моего возраста тут точно никого не было.
Марта и на эту тему успела высказаться:
- Раньше только детишек из бедных семей забирали. Или тех, кто на улице оказался. А тут вот поступил приказ – перед коронацией нового короля очистить Лондон от всяких. Ненужных. – Помолчала. – Мадам и рада была некондицию отправить. А тут одна из девиц перед самой отправкой ухитрилась смыться. А списки-то утверждены. Вот тебя и пихают на её место. А кто-то поопытнее останется в городе – денежку для мадам зарабатывать.
Я дрожала всё сильнее. Наслышана я была про эти рейсы «за солнцем и апельсинами». Правда, когда-то я читала, что отправляли детей от четырёх-семи лет и до десяти-четырнадцати. Преимущественно сирот.
И что с того, что я отправлюсь в компании почти взрослых девиц? Тем хуже для меня – присматривать за ними некому, мои порции грозят покинуть меня, не добравшись до моего взгляда. В каком виде я доберусь до места назначения – мало кого волнует. Могу и не добраться вообще.
Нас построили в колонну по два человека. Девицы бойко расхватали фибровые чемоданы с бирками на них. Одной мне чемодана не досталось. Так стояла бы, хлопая глазами, пока Берта не всунула мне в руки холщовую сумку – у каждой из девиц была такая же перекинута через плечо - и начала вкладывать туда свёртки, приговаривая:
- Виллоу-то со своими вещами смылась. И чемодана для тебя нет. Вот – это тебе пригодится на смену. Бельишко. – Она с сомнением осмотрела мою фигурку, махнула рукой. – Если что – сменяешь у старших. Вот это – тёплый шарф и кофта плотной вязки – на корабле могут задувать ветра. Хотя... Если попадём в трюм, там и жарко будет. Пригодится. Пара тёплых носков – тоже не лишними будут. А в этом мешочке - кружка, миска, ложка. – Её передёрнуло. – От правительства.
Оглянулась и украдкой сунула мне в кружку несколько ломтиков яблок, которые лежали на столах для будущей начинки. Потом вздохнула и туда же сунула мне пару кусочков хлеба. Прикрыла тарелкой, опустила в плотный мешочек, сунула в общую сумку.
Повесила сумку мне через плечо, отступила немного, чуть подтянула ремень у сумки. Теперь она не била меня по коленкам, а трепыхалась в такт моим движениям в районе живота.
- Годится, крепче держи. Сейчас пойдём в порт. А там мальчишки зевак не любят.
- Пойдём? – Я посмотрела на свои босые ноги.
Марта опять прошипела ругательство сквозь зубы и потащила меня в угол, где лежали дрова на растопку. Порылась в них, отыскала пару деревянных сабо.
- Хорошо ещё, что не успели сжечь. Вчера у нас много чего забрали. – Вздохнула Берта, натягивая эту обувку мне на ноги.
Пришлось сразу надевать две пары носков, иначе бы или ноги стёрла, или они бы с меня свалились. Не мой размерчик.
Хлопок в ладоши привлёк общее внимание к двери. Там стояла мадам Люсиль в какой-то совсем невообразимой шляпке.
- Девушки, следуйте за мной!
Мы печальной вереницей потянулись к выходу. На улице мадам уселась в лёгкий экипаж, а все остальные пристроились за ней. Скорбная процессия направилась в порт.
Вокруг почти сразу начали мелькать и дразниться мальчишки. Они смеялись и вопили нам вслед:
- Тюремная птичка, умой своё личико!
Я подёргала Берту за руку – шла с ней в паре, а Марта ещё с одной девушкой – перед нами:
- Почему - тюремная?
- А потому, что участь у нас – хуже каторжных. Думаешь – никто не знает? – Прошипела та в ответ. И отвернулась в сторону.
А мальчишки осмелели и начали кидаться в нас грязью и сухими конскими яблоками. Благо те рассыпались в воздухе на подлёте, не слишком пачкая нам одежду.
Я смотрела по сторонам. Неужели никто их не остановит? Даже тот бобби, что привёл меня к мадам, лишь покосился на ораву пацанов и отвернулся.
Вот уже и порт недалеко, шум усилился. Взгляд скользил по прохожим. И вдруг… Зацепился за высокого джентльмена. Да-да, именно джентльмена. Он был одет роскошно по сравнению с робами рабочих порта или обносками тех мальчишек, что всё ещё преследовали нас. Меня привлекла его узкая бородка клинышком – такую в фильмах носили артисты, изображавшие кардинала Ришелье, только вот тонзуры у него не было. Волнистые каштановые волосы того же оттенка, что девушки отмыли у меня, аккуратно обрамляли его худое лицо. Он вздохнул и начал поворачиваться в сторону, откуда мы пришли, когда это всё и случилось.
Пролог
Я брела по узким улочкам незнакомого города, ноги уже подкашивались – ведь бродила я с самого утра. Ничего не понимая в том, где я, как я тут очутилась?
Ведь с вечера я как обычно легла спать. У себя дома, конечно… Летом 2018.
А проснулась почему-то под кустом. Рядом с горящим домом. Но я понятия не имела, что это за дом. Он был мне незнаком. Совершенно.
Вскочила и ринулась, куда глаза глядят, потому что испугалась, что пылающие обломки упадут на меня.
Вот так с утра и бреду. Хорошо хоть лето, не мёрзну. И дождя нет – под ногами не хлюпает. А то, боюсь, то, что обуто на моих ногах, не выдержит и первой лужи. Дышать тоже было трудно. На улицах были машины с густыми облаками чёрного дыма, и гужевой транспорт присутствовал – с соответствующими ароматами. Ещё и в домах очаги топили углём, что создавало непередаваемое ощущение.
Люди вокруг неприветливые, так и норовят толкнуть меня в сторону, обругать. Ах да – тело-то у меня теперь детское, мне и лёгкого движения плечом взрослого хватает, чтобы отлетать в сторону как пушинка.
А ещё – какой-то странный спазм сдавил горло. Ни спросить, ни на помощь позвать – ничего не могу. Даже сипеть - и то не получалось. Хорошо, что хоть речь начала понемногу понимать.
Пару раз я даже шарахалась от стеклянных витрин, приметив в них некое грязное пугало в рванине. Пока не поняла, что это я. В ступоре застыла перед одной из них. Но от копоти лица не разглядеть. Ручки-ножки тоненькие, цвет волос – тоже под вопросом. Ещё и тело явно некормленое. Странно – неужели никто не замечает, что я одета не по сезону?
Ан нет – заметили. Ко мне направился полицейский в чёрной форме и с огромным шлемом на голове. Кажется, их тут называют «бобби». Да, это только мне так повезло – попала в Англию, судя по вывескам, да по обрывкам разговоров – не знаю как. И не знаю теперь - к добру ли.
Меня крепко ухватили за шиворот и буквально поволокли куда-то. Я думала, что в участок, где меня попытаются расспросить, а потом определят куда-нибудь на жительство. Ага! Размечталась!
Определили сразу. И не на жительство, а совсем наоборот. Этот бобби привёл меня к странному тёмному дому. На его нетерпеливый стук высунулась встрёпанная особа, мелко закивала:
- Проходите, мадам Сесиль сейчас выйдет!
Прошли в крохотную комнатку, больше похожую на чуланчик. Бобби присел на табурет, мне никто сесть не предложил. Так и стояла, пока в комнату не ворвалась сухопарая дама. Да какая там дама! Все пороки так и были написаны на её лице. Набелённая и накрашенная так, что штукатурки хватило бы на побелку этого чуланчика, а краски – на отделку.
- Нашли? – С порога вскрикнула она. – Это что такое? – Она разочарованно потыкала в меня пальцем. – Мне же повзрослее кого надо – уже все остальные готовы. Как бы опять собирать по всему Лондону не пришлось.
- А что такого? – Фыркнул полицейский. – Слишком молодо выглядит? Так для кого-то это самый смак. – И по-хозяйски провёл рукой по моему телу.
Я содрогнулась от ужаса. Это куда меня сватают – в бордель?
А бобби продолжал, не обращая внимания на мою панику:
- Я уверен, что по вашим документам – ведь они всегда были в порядке, не так ли? – Хмыкнул, - она числится вполне пригодной для работы. Любой работы, - выделил он голосом.
Мадам Сесиль покрутила меня во все стороны. Ткнула пальцем в грудь:
- Забираю девчонку, - скривилась. – И как не вовремя решили столицу очистить перед коронацией!
- Мне бы, - привлёк её внимание полицейский и выразительно потёр пальцами, - своё получить.
- Ладно, подождите минутку – распоряжусь только насчёт девчонки - махнула рукой мадам Сесиль и зычным голосом позвала.- Марта! Берта! Сюда!
Появились две хмурые особы. Если судить по одежде – женского пола. Если судить по наголо бритым головам – то… Затрудняюсь сказать.
- Взять это! – Пальчиком указала на меня, чтобы сомнений не было, - помыть, подыскать ей подходящую по размеру одежду – и в путь. Всего пара часов до отплытия!
Я попыталась упираться – куда там! Просто подхватили меня под руки, вздёрнули в воздух и потащили вглубь дома. Слава Богу – на самом деле в ванную комнату, сноровисто раздели, усадили в большую ёмкость, окатили холодной водой. И принялись тереть, очищая грязь и копоть с меня.
Я пыталась мычать, когда мыло попадало в глаза, когда меня больно дёргали за волосы, пытаясь придать им хотя бы видимость чистых. Девицы не обращали внимания – тупо выполняли приказ хозяйки.
Ах, нет, одна из них тихо бормотала себе под нос:
- И далась им эта чистка города… Жили – не тужили, кто как мог зарабатывал… - Дёрнула меня за волосы, начиная расчёсывать. - А теперь вот отправляют за счастьем. Куда подальше. Ладно бы в семьи на фермы. Нет, им теперь в Австралии девицы потребовались. Нехватка женских рук… И тел, - выругалась так, что я даже почувствовала, что краснею всем телом. – Ишь ты – непуганая, - процедила она, закончив возиться с моими волосами, - уж спрос на тебя будет.
- Ладно тебе бурчать, Марта, - вмешалась другая, Берта вроде. – Уж себя не помнишь в её возрасте? – И аккуратно подвязала мои косички синей ленточкой.
Потом в четыре руки натянули на меня колкую нижнюю рубашку, сверху полотняное платье – одного фасона с их нарядами, уже давно потерявшее свой исконный цвет и превратившееся в серую тряпку. Поскольку платье явно было рассчитано на более высокую девицу, то мне оно доставало практически до щиколоток.
- Ничего, - повертела меня во все стороны Берта, - я тебе сейчас поясок организую.
И просто оторвала подшивку у платья, завязывая её вокруг моего пояса, благо ткань на платье и так могла расползтись под пальцами.
Потом эти особы сноровисто повязали себе на головы платки, скрыв под ними выскобленные головы. По очереди. Не выпуская мою ладошку из рук. А мне на голову опустили капор из соломки – тоже уже видавший виды. То есть - державший форму на честном слове.
Повели дальше. В большой комнате – кухне, если судить по разогретой печи и большому столу с разделочными досками - находилось около двух десятков девушек разного возраста. И разной степени м-м-м.. потрёпанности. От пышущих здоровьем девиц – возможно и лет двадцати – до таких же заморышей, как и я. Впрочем, моего возраста тут точно никого не было.
Марта и на эту тему успела высказаться:
- Раньше только детишек из бедных семей забирали. Или тех, кто на улице оказался. А тут вот поступил приказ – перед коронацией нового короля очистить Лондон от всяких. Ненужных. – Помолчала. – Мадам и рада была некондицию отправить. А тут одна из девиц перед самой отправкой ухитрилась смыться. А списки-то утверждены. Вот тебя и пихают на её место. А кто-то поопытнее останется в городе – денежку для мадам зарабатывать.
Я дрожала всё сильнее. Наслышана я была про эти рейсы «за солнцем и апельсинами». Правда, когда-то я читала, что отправляли детей от четырёх-семи лет и до десяти-четырнадцати. Преимущественно сирот.
И что с того, что я отправлюсь в компании почти взрослых девиц? Тем хуже для меня – присматривать за ними некому, мои порции грозят покинуть меня, не добравшись до моего взгляда. В каком виде я доберусь до места назначения – мало кого волнует. Могу и не добраться вообще.
Нас построили в колонну по два человека. Девицы бойко расхватали фибровые чемоданы с бирками на них. Одной мне чемодана не досталось. Так стояла бы, хлопая глазами, пока Берта не всунула мне в руки холщовую сумку – у каждой из девиц была такая же перекинута через плечо - и начала вкладывать туда свёртки, приговаривая:
- Виллоу-то со своими вещами смылась. И чемодана для тебя нет. Вот – это тебе пригодится на смену. Бельишко. – Она с сомнением осмотрела мою фигурку, махнула рукой. – Если что – сменяешь у старших. Вот это – тёплый шарф и кофта плотной вязки – на корабле могут задувать ветра. Хотя... Если попадём в трюм, там и жарко будет. Пригодится. Пара тёплых носков – тоже не лишними будут. А в этом мешочке - кружка, миска, ложка. – Её передёрнуло. – От правительства.
Оглянулась и украдкой сунула мне в кружку несколько ломтиков яблок, которые лежали на столах для будущей начинки. Потом вздохнула и туда же сунула мне пару кусочков хлеба. Прикрыла тарелкой, опустила в плотный мешочек, сунула в общую сумку.
Повесила сумку мне через плечо, отступила немного, чуть подтянула ремень у сумки. Теперь она не била меня по коленкам, а трепыхалась в такт моим движениям в районе живота.
- Годится, крепче держи. Сейчас пойдём в порт. А там мальчишки зевак не любят.
- Пойдём? – Я посмотрела на свои босые ноги.
Марта опять прошипела ругательство сквозь зубы и потащила меня в угол, где лежали дрова на растопку. Порылась в них, отыскала пару деревянных сабо.
- Хорошо ещё, что не успели сжечь. Вчера у нас много чего забрали. – Вздохнула Берта, натягивая эту обувку мне на ноги.
Пришлось сразу надевать две пары носков, иначе бы или ноги стёрла, или они бы с меня свалились. Не мой размерчик.
Хлопок в ладоши привлёк общее внимание к двери. Там стояла мадам Люсиль в какой-то совсем невообразимой шляпке.
- Девушки, следуйте за мной!
Мы печальной вереницей потянулись к выходу. На улице мадам уселась в лёгкий экипаж, а все остальные пристроились за ней. Скорбная процессия направилась в порт.
Вокруг почти сразу начали мелькать и дразниться мальчишки. Они смеялись и вопили нам вслед:
- Тюремная птичка, умой своё личико!
Я подёргала Берту за руку – шла с ней в паре, а Марта ещё с одной девушкой – перед нами:
- Почему - тюремная?
- А потому, что участь у нас – хуже каторжных. Думаешь – никто не знает? – Прошипела та в ответ. И отвернулась в сторону.
А мальчишки осмелели и начали кидаться в нас грязью и сухими конскими яблоками. Благо те рассыпались в воздухе на подлёте, не слишком пачкая нам одежду.
Я смотрела по сторонам. Неужели никто их не остановит? Даже тот бобби, что привёл меня к мадам, лишь покосился на ораву пацанов и отвернулся.
Вот уже и порт недалеко, шум усилился. Взгляд скользил по прохожим. И вдруг… Зацепился за высокого джентльмена. Да-да, именно джентльмена. Он был одет роскошно по сравнению с робами рабочих порта или обносками тех мальчишек, что всё ещё преследовали нас. Меня привлекла его узкая бородка клинышком – такую в фильмах носили артисты, изображавшие кардинала Ришелье, только вот тонзуры у него не было. Волнистые каштановые волосы того же оттенка, что девушки отмыли у меня, аккуратно обрамляли его худое лицо. Он вздохнул и начал поворачиваться в сторону, откуда мы пришли, когда это всё и случилось.
вторник, 01 мая 2018
Трудное счастье нам выпадает
Пролог.
Пожилая женщина тщательно пересчитала монетки, высыпанные из кошелька на слегка дрожащую руку. Вздохнула, выложила пару банок из каталки на прилавок – теперь счёт сошёлся. Чуть прищурившись, отсчитала недостающую сумму и положила на прилавок. Дождалась чека, проверила написанное, ещё сильнее прищурившись – мощности старых линз уже не хватало, а идти к врачу, чтобы выписать новые очки, не представлялось возможным. Денег и так не хватало на жизнь, где уж тут позволить себе такую роскошь!
Медленно сложила в сумку-мешок покупки. Медленно, поскольку набиралась сил на обратную дорогу домой. На улице крутила метель, как-то неожиданно пришла зима. Женщина грустно усмехнулась. Всё теперь неожиданно.
И тот развал Союза, лишивший её продуманного будущего. И тот августовский дефолт, что сожрал все накопления, приготовленные на старость. И пенсия, что лишь позволяла поддерживать жизнь, вынуждая искать подработку, где только можно. Да вот только этих возможностей уже почти и не осталось – кому нужны старухи? Когда вокруг полно молодых да резвых девчонок с новой моралью.
Нет, женщина ни в чём не винила их, скорее себя – потому что вбитые накрепко с детства идеалы было так трудно преодолеть. А ведь и она могла – если бы в какой-то момент закрыла глаза на несправедливость, а потом не стала бы докапываться до истины. Жила бы как все – глядишь и не пришлось бы считать монетки, чтобы купить пару банок кошачьих консервов.
Кто-то тронул её за плечо. А, это та продавщица из отдела. Заученно улыбаясь, девушка протянула ей пакетик с логотипом магазина, в котором сиротливо болтались те две банки, что ей пришлось оставить.
- Ради праздника, - тут девушка вздохнула. Фирменная улыбка сползла с её губ. - Пусть и ваш котик порадуется вместе с вами. Я сама кошатница.
Женщина поблагодарила с грустной улыбкой. Аккуратно опустила и этот пакетик в сумку. Если бы эта девушка знала, что её кошка умерла месяц назад…
Никто не ждал её больше у дверей, ласково мурлыкая и активно нарезая круги вокруг неё, пока она торопливо шла на кухню, чтобы положить еду в кошачью мисочку.
Она уходила на целый день – трудилась теперь вахтёром-гардеробщицей в той библиотеке, в которой когда-то начала работать – сначала стажёром, потом библиотекарем, потом и до главы отдела доросла.
И всё сгинуло.
Только и осталось принимать пальто и шапки у читателей, что торопились наверх. Туда, в просторные библиотечные залы.
Не раз приходили ей в голову мысли – зачем так жить? А не лучше ли покончить со всем сразу – раз никого её смерть не опечалит, не встревожит.
Но рука сама собой отдёргивалась от газового крана. Или что-то не давало сделать шаг из раскрытого окна.
Жить? Или существовать? Это не выбор. Это то, что осталось.
Женщина вздохнула и шагнула за дверь, торопясь домой, пока светло.
Остановилась на переходе, пережидая кавалькаду мотоциклов.
Вдруг пассажир последнего мотоцикла резко наклонился и дёрнул у неё из рук сумку. Ручка оказалась на диво крепкой – сама когда-то пришила. И сумка так и осталась в руках. Но от рывка женщину потащило вслед за мотоциклом. Недалеко. Но ей хватило
Она уже не почувствовала, как байкеров-шутников остановили. Не слышала, как орали на них подбежавшие рослые парни.
Ей уже было всё равно.
Удар головы о бордюр решил всё дело.
Пролог.
Пожилая женщина тщательно пересчитала монетки, высыпанные из кошелька на слегка дрожащую руку. Вздохнула, выложила пару банок из каталки на прилавок – теперь счёт сошёлся. Чуть прищурившись, отсчитала недостающую сумму и положила на прилавок. Дождалась чека, проверила написанное, ещё сильнее прищурившись – мощности старых линз уже не хватало, а идти к врачу, чтобы выписать новые очки, не представлялось возможным. Денег и так не хватало на жизнь, где уж тут позволить себе такую роскошь!
Медленно сложила в сумку-мешок покупки. Медленно, поскольку набиралась сил на обратную дорогу домой. На улице крутила метель, как-то неожиданно пришла зима. Женщина грустно усмехнулась. Всё теперь неожиданно.
И тот развал Союза, лишивший её продуманного будущего. И тот августовский дефолт, что сожрал все накопления, приготовленные на старость. И пенсия, что лишь позволяла поддерживать жизнь, вынуждая искать подработку, где только можно. Да вот только этих возможностей уже почти и не осталось – кому нужны старухи? Когда вокруг полно молодых да резвых девчонок с новой моралью.
Нет, женщина ни в чём не винила их, скорее себя – потому что вбитые накрепко с детства идеалы было так трудно преодолеть. А ведь и она могла – если бы в какой-то момент закрыла глаза на несправедливость, а потом не стала бы докапываться до истины. Жила бы как все – глядишь и не пришлось бы считать монетки, чтобы купить пару банок кошачьих консервов.
Кто-то тронул её за плечо. А, это та продавщица из отдела. Заученно улыбаясь, девушка протянула ей пакетик с логотипом магазина, в котором сиротливо болтались те две банки, что ей пришлось оставить.
- Ради праздника, - тут девушка вздохнула. Фирменная улыбка сползла с её губ. - Пусть и ваш котик порадуется вместе с вами. Я сама кошатница.
Женщина поблагодарила с грустной улыбкой. Аккуратно опустила и этот пакетик в сумку. Если бы эта девушка знала, что её кошка умерла месяц назад…
Никто не ждал её больше у дверей, ласково мурлыкая и активно нарезая круги вокруг неё, пока она торопливо шла на кухню, чтобы положить еду в кошачью мисочку.
Она уходила на целый день – трудилась теперь вахтёром-гардеробщицей в той библиотеке, в которой когда-то начала работать – сначала стажёром, потом библиотекарем, потом и до главы отдела доросла.
И всё сгинуло.
Только и осталось принимать пальто и шапки у читателей, что торопились наверх. Туда, в просторные библиотечные залы.
Не раз приходили ей в голову мысли – зачем так жить? А не лучше ли покончить со всем сразу – раз никого её смерть не опечалит, не встревожит.
Но рука сама собой отдёргивалась от газового крана. Или что-то не давало сделать шаг из раскрытого окна.
Жить? Или существовать? Это не выбор. Это то, что осталось.
Женщина вздохнула и шагнула за дверь, торопясь домой, пока светло.
Остановилась на переходе, пережидая кавалькаду мотоциклов.
Вдруг пассажир последнего мотоцикла резко наклонился и дёрнул у неё из рук сумку. Ручка оказалась на диво крепкой – сама когда-то пришила. И сумка так и осталась в руках. Но от рывка женщину потащило вслед за мотоциклом. Недалеко. Но ей хватило
Она уже не почувствовала, как байкеров-шутников остановили. Не слышала, как орали на них подбежавшие рослые парни.
Ей уже было всё равно.
Удар головы о бордюр решил всё дело.
пятница, 03 ноября 2017
Дама с собачками
Пролог
Что-то неотрывно жужжало над ухом, действуя мне на нервы. И это не был знакомый мне будильник с телефона, не, я специально клала его под подушку, чтобы быстренько выключить. Ну – и, разумеется, сразу встать.
Увы, сейчас попытка залезть под подушку не увенчалась успехом. Я лежала на спине и не могла пошевелить даже кончиком пальцев.
И головой пошевелить не могла, лишь чуть-чуть смогла приоткрыть глаза и обвести комнату. При этом глаза сами собой широко раскрылись, немедленно причинив мне боль – свет был слишком ярок.
Но самое главное – это была не моя знакомая комната, а типичная больничная палата с множеством различных аппаратов, которые окружали меня. Они-то и издавали эти неприятные звуки.
Это что же – я попала в аварию? Или ещё что-то случилось? Но почему я ничего не помню? Спать ложилась как обычно, а проснулась в палате интенсивной терапии. Судя по всем этим мониторам и датчикам, прикреплённым ко мне.
Ох, и влетит же мне эта терапия в копеечку! Надо поскорее выбираться из этого суперобслуживания. Как же показать, что я очнулась?
Несколько бесплодных попыток подать хоть какой-то сигнал о моём пробуждении и вот
мне повезло! Я вдруг почувствовала правую руку, а в ней – какой-то непонятный предмет Машинально сжала кисть, пытаясь хотя бы пальцами определить, что это там зажато у меня в руке? И тут послышался зуммер, отличающийся от тех звуков, что царили в моём отсеке. Да, в отсеке, потому что, немного проморгавшись от яркого света, заметила, что с двух сторон меня окружают не стены, а полотнища, свисающие с самого потолка, отделяющие мою кровать и приборы рядом со мной от других таких же страдальцев. Разумно, отметил мой мозг, следить за такими пациентами удобней в одной комнате, не придётся тратить время на бег по разным комнатам.
Чуть прищурившись, приметила в ногах не сплошную стену, а стеклянную поверхность – видимо, оттуда могли наблюдать за тяжёлыми больными, не тревожа их.
А, вот и на мой сигнал кто-то подтянулся. Интересно-то как!
Молоденькая медсестра в изящной шапочке, которая еле сдерживала копну серебристых волос – явно крашенных, отметила я машинально, принялась что-то щебетать, порхая вокруг меня и установленных на мне приборах.
Не поверила своим ушам – щебетала-то она на английском, перемежая фразы о моём здоровье с нелестными комментариями на корнийском диалекте.
СТОП!
Какой корнийский диалект?! Если английский, худо-бедно, но был у меня в анамнезе, то вот оценить такую тонкость что она комментарии выдавала на этом старинном наречии – нонсенс! У меня таких знаний точно не было!
А ведь я не только знала, что это диалект, но и смогла разобрать смысл её комментариев. Откуда?!!
Тут медсестра обратила внимание и на мои открытые глаза.
- Ой, - почти взвизгнула она, кидаясь к моему изголовью, словно я была её любимой родственницей, - Вы очнулись! Какое счастье!
Надо сказать, что счастья в её голосе я не услышала – лишь громадное облегчение. А она продолжала:
- Ваш брат с супругой вот-вот подъедут, им сразу сообщили о несчастном случае, который приключился с Вами, а теперь – что Вы очнулись. Вы были очень предусмотрительны, что и этот необыкновенный вариант внесли в страховку! Иначе бы, - она выдержала многозначительную паузу, - реанимация влетела бы Вам в копеечку, мисс Дурсль.
И на этих словах я снова отключилась.
Пролог
Что-то неотрывно жужжало над ухом, действуя мне на нервы. И это не был знакомый мне будильник с телефона, не, я специально клала его под подушку, чтобы быстренько выключить. Ну – и, разумеется, сразу встать.
Увы, сейчас попытка залезть под подушку не увенчалась успехом. Я лежала на спине и не могла пошевелить даже кончиком пальцев.
И головой пошевелить не могла, лишь чуть-чуть смогла приоткрыть глаза и обвести комнату. При этом глаза сами собой широко раскрылись, немедленно причинив мне боль – свет был слишком ярок.
Но самое главное – это была не моя знакомая комната, а типичная больничная палата с множеством различных аппаратов, которые окружали меня. Они-то и издавали эти неприятные звуки.
Это что же – я попала в аварию? Или ещё что-то случилось? Но почему я ничего не помню? Спать ложилась как обычно, а проснулась в палате интенсивной терапии. Судя по всем этим мониторам и датчикам, прикреплённым ко мне.
Ох, и влетит же мне эта терапия в копеечку! Надо поскорее выбираться из этого суперобслуживания. Как же показать, что я очнулась?
Несколько бесплодных попыток подать хоть какой-то сигнал о моём пробуждении и вот
мне повезло! Я вдруг почувствовала правую руку, а в ней – какой-то непонятный предмет Машинально сжала кисть, пытаясь хотя бы пальцами определить, что это там зажато у меня в руке? И тут послышался зуммер, отличающийся от тех звуков, что царили в моём отсеке. Да, в отсеке, потому что, немного проморгавшись от яркого света, заметила, что с двух сторон меня окружают не стены, а полотнища, свисающие с самого потолка, отделяющие мою кровать и приборы рядом со мной от других таких же страдальцев. Разумно, отметил мой мозг, следить за такими пациентами удобней в одной комнате, не придётся тратить время на бег по разным комнатам.
Чуть прищурившись, приметила в ногах не сплошную стену, а стеклянную поверхность – видимо, оттуда могли наблюдать за тяжёлыми больными, не тревожа их.
А, вот и на мой сигнал кто-то подтянулся. Интересно-то как!
Молоденькая медсестра в изящной шапочке, которая еле сдерживала копну серебристых волос – явно крашенных, отметила я машинально, принялась что-то щебетать, порхая вокруг меня и установленных на мне приборах.
Не поверила своим ушам – щебетала-то она на английском, перемежая фразы о моём здоровье с нелестными комментариями на корнийском диалекте.
СТОП!
Какой корнийский диалект?! Если английский, худо-бедно, но был у меня в анамнезе, то вот оценить такую тонкость что она комментарии выдавала на этом старинном наречии – нонсенс! У меня таких знаний точно не было!
А ведь я не только знала, что это диалект, но и смогла разобрать смысл её комментариев. Откуда?!!
Тут медсестра обратила внимание и на мои открытые глаза.
- Ой, - почти взвизгнула она, кидаясь к моему изголовью, словно я была её любимой родственницей, - Вы очнулись! Какое счастье!
Надо сказать, что счастья в её голосе я не услышала – лишь громадное облегчение. А она продолжала:
- Ваш брат с супругой вот-вот подъедут, им сразу сообщили о несчастном случае, который приключился с Вами, а теперь – что Вы очнулись. Вы были очень предусмотрительны, что и этот необыкновенный вариант внесли в страховку! Иначе бы, - она выдержала многозначительную паузу, - реанимация влетела бы Вам в копеечку, мисс Дурсль.
И на этих словах я снова отключилась.